Александр СОЛДАТОВ
Московские Новости №45, 2005
Если считать, что последней законной властью в России была романовская монархия, то главой нашего государства должна быть признана великая княгиня Мария Владимировна, проживающая в скромном поместье во французской Бретани. Она приходится дочерью умершему в 1991 году великому князю Владимиру Кирилловичу, сыну Кирилла Владимировича, провозгласившего себя в 1924 году русским императором в изгнании — Кириллом I. В свою очередь наследником Марии Владимировны является 20-летний князь Георгий, который даже сумел несколько месяцев проучиться в российском Нахимовском училище.
Впрочем, такого взгляда на «легитимное возглавление» государства российского, да и самого дома Романовых придерживается лишь незначительная часть русских монархистов, «во отечестве и разсеянии сущих». Они так и называются — «легитимисты». Куда популярнее среди монархистов нелегитимистские идеи, которые сами их последователи именуют «соборничеством». Суть «нелегитимизма-соборничества» состоит в том, что Российскую империю должна возрождать не «прогнившая» кирилловская ветвь «во главе с французской бабой», а новый национальный вождь, которого выберет русский народ на Земском соборе по образцу 1613 года.
Чем же так плоха Мария Владимировна, с которой, между прочим, имеют дело как с законной возглавительницей российской династии почти все королевские и княжеские дома Европы? Ее главный «недостаток» в том, что она — женщина. Российскую империю в XVIII веке возглавляло несколько женщин, но первый же после «матриархата» император-мужчина — Павел I — издал закон о престолонаследии, по которому практически запретил передавать высшую власть по женской линии. Кроме того, смущает, так сказать, нечистокровность великой княгини. Ее отец, Владимир Кириллович, вступил в 1940-е годы в морганатический (то есть неравнородный) брак с Леонидой Георгиевной Багратион-Мухранской, успевшей до этого побыть замужем за неким «еврейским банкиром» из США по фамилии Кирби. Более того, повенчаться наследник престола умудрился неканоническим образом — во время Beликого поста, когда венчания запрещены церковным уставом. Впрочем, его отец, император в изгнании, тоже был небезупречен — за свой морганатический брак он даже был подвергнут временной высылке из России императором Николаем II. Нелегитимисты из среды русской эмиграции не могли простить Кириллу I и его участия в Февральской революции, когда он разгуливал по улицам Петрограда с красным бантом в петлице.
Можно уверенно сказать, что Кирилловичей поддерживало не более 10% представителей русской эмиграции. Опорой главных претендентов на престол была Русская зарубежная церковь (РПЦЗ), хотя Кирилловичи никогда не вели церковного образа жизни. Впрочем, великий князь Владимир Кириллович формально имел духовника из числа иерархов РПЦЗ — им был архиепископ лос-анджелесский Антоний (Синкевич). Этот самый духовник публично осудил своего подопечного князя в 1990 году, когда тот зачастил в Россию, где начал брататься с «советской» церковью и заявил о том, что считает демократию наиболее подходящей формой правления для современного русского народа. Сделав ставку на Московскую патриархию и правительство Ельцина, Кирилловичи на самом деле лишились своей последней «социальной базы» — РПЦЗ, и теперь как в эмиграции, так и в России они насчитывают лишь единичных последователей.
Доля «соборников» среди русских монархистов тем временем зашкалила далеко за 90%. Одним из самых влиятельных лидеров этого движения считается скандальный скульптор-патриот Вячеслав Клыков. В минувшие выходные он пытался провести в храме Христа Спасителя восстановительный съезд «Союза русского народа», шире известного как «Черная сотня», приуроченный к 100-летию со дня создания этой одиозной организации. «Союз русского народа» в свое время замышлялся как широкая гражданская опора престола, однако оказал русской монархии медвежью услугу. Патриарх Алексий II не благословил восстановительный съезд, его участников не пустили в арендованный зал главного храма страны, и «скомканное» мероприятие прошло где-то «на Горбушке», что совсем не прибавило веса монархическому движению. Проблема «соборников» еще и в том, что у них совсем нет кандидатов на престол. Клыков и его сторонники то намекают, что престол мог бы занять и сам скульптор, то предлагают поискать кандидата среди фамилий, прославивших Россию в XX веке (например, просить стать царем внука маршала Жукова).
Официальное церковное руководство относится к монархическому движению скорее отрицательно. Московская патриархия полностью ориентирована на наличную власть, на Путина и «Единую Россию», которые никаких монархических лозунгов не выдвигают. В «Основах социальной концепции» РПЦ, правда, содержится намек на предпочтительность для церкви монархической формы правления, но этот намек тонет в сотнях красивых слов о том, что церковь и государство имеют разную онтологическую природу, и церковь может нормально существовать при любой власти. Да и по правде сказать, мало кто в церкви эти «Основы» читал. На деле среди активных мирян монархические идеи в своих вульгарно националистических формах очень популярны. Порой они превращаются даже в богословские ереси: например, некое Братство царя-искупителя проповедует идею о том, что в каждом православном царе — помазаннике Божием — заново воплощается Христос, поэтому гибель такого царя (например, Николая II) приравнивается к смерти Христа на Голгофе во искупление грехов людей.
Но как бы то ни было, в целом монархическое движение в России переживает стагнацию, его активных последователей — несколько сотен человек на страну. Это частный случай общего «замирания» политического процесса в условиях построения жесткой «вертикали власти» и относительной экономической стабильности. Однако сами по себе монархические идеи имеют определенные перспективы в России, и любая политическая дестабилизация может сделать их вполне привлекательными для общества.