Е.Ф.Морозов
Дамы и господа, после столь обстоятельных выступлений таких глубоких специалистов, как доктор Платонов и госпожа Нарочницкая, я постараюсь, чтобы моё выступление было возможно более кратким, хотя сказать надо очень многое. Основной тезис моего выступления – наступление эры многополярности в нашем мире.
Около десяти лет назад мы с А. Г. Дугиным провели небольшое полевое исследование, которое не было предано широкой гласности, но впоследствии подтверждено талантливым исследователем К. П. Плохотниковым и обосновано качественным математическим аппаратом. Суть выводов этого исследования в том, что идеалистически-либеральная модель прогресса, как неуклонно восходящей линии развития, вообще не существует, а социально-диалектическая модель развития (по спирали с расширяющимися витками) существует как флюктуация – т. е. может сбыться только совершенно случайно, и никакой закономерности в ней нет. Закономерной же (статистически закономерной) является кольцевая модель развития. Пожалуй, лучше всего её отобразил К. Леонтьев в своей знаменитой трехчленной схеме (первичное упрощение - цветущая сложность - смешение и вторичное упрощение). Попросту говоря, никакие усилия людей, будь они сколько угодно организованными и масштабными, ни разу не смогли преодолеть географический детерминизм и, будем надеяться, не смогут сделать это в принципе.
Поэтому вполне естественно, что на смену краткому флюктуационному периоду биполярного мира приходит всё та же издавна знакомая нам многополярность в виде т. н. «концерта великих держав». Правда, мировые пропагандистские центры уверяют нас в обратном. В частности, Соединённые Штаты трубят на весь мир о своём неоспоримом господстве, подобно тому марктвеновскому герою, который подскакивал в воздух на шесть футов, одиннадцать раз щёлкал в воздухе каблуками и пронзительно кричал, что-де он настолько великий и лютый, что свивает из параллелей и меридианов сеть и ею ловит китов у мыса Горн. Наукообразно эту политическую рекламу именуют «глобализацией».
Между тем, именно в тот период, когда Соединённые Штаты взялись за строительство своего мирового господства, Индия, Китай и вся Юго-Восточная Азия навсегда вышли из-под контроля европейской цивилизации и, если вспомнить, что страны Восточной и Южной Азии вмещают большую половину населения земного шара, то поневоле приходится признать, что успехи глобализации более чем сомнительны. Глобальный диктатор теряет свои позиции, не успев их приобрести.
Правда, современный концерт держав всё-таки развёртывается – на новом уровне. Предсказания Данилевского и Тойнби сбылись, и теперь в роли самостоятельных центров силы выступают не государства, но цивилизации, что справедливо отмечает Хантингтон. Мы только что говорили о Китае и Индии, но правомерно было бы говорить о Дальневосточной и Южноазиатской цивилизациях. В такой же глубокой органической конфронтации по отношению к Западной цивилизации находится Исламская цивилизация. За последние пятьдесят лет государства Ибероамериканской цивилизации сделали очень много для освобождения от контроля и диктата со стороны Запада. Самое главное, что процесс необратим. Не срабатывают ни финансовые, ни индустриальные, ни пропагандистско-концептуальные рычаги воздействия на непокорных. И сами государства Западной цивилизации признают, что у них остались только военные средства воздействия на политику иноцивилизационных центров силы – но и представить себе военную оккупацию Китая или Индии войсками НАТО и США практически невозможно. Цивилизационизм – ответ человечества на вызов глобализации.
На этом фоне Евразийская цивилизация выглядит достаточно бледно. В разрез с устремлениями всего мира мы поставили себя в положение уязвимости перед западным диктатом, разоружились политически, морально, в военном, индустриальном и финансовом отношении, отдали во владение Западу не только своих естественных союзников – народы нашей цивилизации, но и огромные территории, населённые нашими одноплеменниками. Причины этого разнообразны, не раз освещались и мы не будем на них специально останавливаться. Напомним только, что основной из них является концептуальная нищета советского периода, приведшая к тому, что идеологический вакуум, именовавшийся ещё десять лет назад «единственно верным учением», естественно породил комплекс неполноценности нашей элиты перед Западом и, в конечном счёте, её вторичность по отношению к нему.
Между тем, общемировой процесс развития цивилизационизма, конечно, вовлечёт и нас. И это вполне естественно и оправдано, поскольку история России до сих пор протекала в рамках леонтьевского первичного упрощения, доведённого в советский период до крайних пределов. Любой конец в то же время является и началом. И сейчас мы вступаем в период цветущей сложности от упрощения, входим в цивилизационизм, покидая сферу национализма. Кое-кто, напротив, делает ставку на национализм чисто европейского образца, как на рецепт возрождения России, игнорируя многочисленные предупреждения наших великих людей о том, что существование России в парадигме западного этнократического национализма немыслимо и невозможно – об этом говорили Данилевский, Фадеев, Успенский, Аксаков и многие другие. Наиболее ясно, по нашему мнению, выразил эту мысль в начале века один из отцов евразийства Николай Трубецкой в своей знаменитой работе «Об истинном и ложном национализме». Полагаю, несложно убедиться в том, что «истинный национализм» Н. Трубецкого – и есть тот самый цивилизационизм, который встал на повестку дня через семьдесят пять лет после гениальных прозрений великого человека.
Вот это и есть роль России в многополярном мире – роль полюса консолидации Евразийской цивилизации. Готовы ли мы к этой роли? Как ни горько об этом говорить – нет. Наш народ предан и продан своей элитой, так называемой «интеллигенцией», и его состояние отражает состояние раскола и чужебесия, пропитывающего русскую элиту.
Конечно, здесь, в этом зале, среди представителей русской элиты, искренне озабоченных судьбами России и русского народа, мои слова звучат более чем странно. Но факт есть факт – одной озабоченности мало, или, как сказала ещё в 1917 году перед расстрелом представительница бельгийского Сопротивления Эдит Кавелль: «Перед лицом вечности я нахожу, что одного патриотизма недостаточно». Воистину так, поскольку патриотизм – чувство биологическое, и те, кто делает ставку на него, способны только к посиделкам вокруг всевозможных круглых столов, в то время как народ требует постановки ясных и чётких ориентиров для развития.
Главная беда нашей патриотической интеллигенции – её идеалистический консерватизм. Она всё время, сознательно или подсознательно, пытается повернуть время вспять – то ли к «России, которую мы потеряли», то ли к идеям социального уравнительства. Не вижу, чем может быть так привлекательна Российская империя, представлявшая собой диктатуру дворянства, подавление всех живых сил народа – разве что по контрасту с ещё более мерзкой и убогой диктатурой пролетариата в Советском Союзе.
Сама по себе концепция консерватизма не подлежит обсуждению, поскольку это естественная антитеза концепции либерализма, представляющей собой не что иное, как дорогу к гибели мира. Консерватизм, и только консерватизм способен спасти мир, спасти и возродить Россию. Но, дамы и господа, примитивное представление о консерватизме, как о восстановлении некоей, может быть даже и существовавшей в чьих-то представлениях, симфонии власти и народа в рамках православной обрядности, следует сразу же отбросить. Никому не удавалось дважды войти в одну и ту же реку, не удастся и нам. Напротив того, попытки сделать это способны только увести наш народ от его истинной дороги, в очередной раз растратить его силы и, в конечном счёте, поставить под угрозу само его существование в виде суверенного этноса.
Право на существование, дамы и господа, может иметь только концепция нового консерватизма, консерватизма, устремлённого не в прошлое, а в будущее, консерватизма XXI века, если хотите. Сущность её во внесении в национальное сознание не образов и форм, но принципов консерватизма, таких, как иерархия, традиционализм, гармоничное сочетание прав личности и прав нации, народоправство, социальная стабильность в рамках социальной справедливости, примат национальных интересов над любыми догмами и т. д.
Наша страна, наша цивилизация находятся в чрезвычайно уязвимом положении. Огромные, мало пригодные для жизни пространства, крайне низкая плотность инфраструктуры, бедность природы, малочисленность населения, необходимость высоких трудозатрат для поддержания мало-мальски приемлемого уровня жизни – всё это предполагает мобилизационный вариант восстановления России. И чем более будет полной и всеобъемлющей мобилизация – тем больше шансов у нас на выживание и восстановление. Конечно, могут сказать, что такой вариант нам может дать политическая и социальная диктатура, по типу сталинской. Это действительно так, за исключением того, что позитивный эффект диктатуры кратковременен, а негативные последствия чересчур велики. Поэтому на долгосрочный период речь для России может идти не столько об организационной, сколько о концептуальной мобилизации, на сей раз, несомненно, неоконсервативной.
В этой связи представляет интерес разработка основ такой мобилизации организацией «Белый Мир». Эта организация не любит преждевременно объявлять свои планы и программы, так что я сегодня сделаю это впервые публично. Вот эти основы:
Расизм, понимаемый не как учение о высших и низших расах, но как обоснование практики отказа от расового смешения, как биологического, так равно социального и политического.
Национализм, понимаемый именно как цивилизационизм, т. е. учение о замкнутости, уникальности и высшей приоритетности нашей цивилизации для нас, как её членов.
Панславизм, предполагающий приоритетное внимание к проблеме объединения славянства в единый политико-экономический комплекс, хотя бы типа Германского Союза, существовавшего до 1866 года.
Православный традиционализм, понимаемый как господство в обществе этических принципов православия, пришедших к нам из языческого прошлого и находимых ныне не только в христианстве греческого обряда, но и в ханифийском толке суннизма и распространённом в России буддизме большой колесницы.
Радикализм, понимаемый как непримиримость к чуждым влияниям вплоть до готовности к самым крайним мерам по их эффективному блокированию.
Прагматизм, дающий возможность найти оптимальный тактический вариант разрешения любой проблемы при сохранении стратегической линии в неприкосновенности.
Социализм, ничего общего не имеющий с уравнительством советского периода. В парадигмах «Белого Мира» под этим термином понимается построение государства, как многоуровневой системы территориальных, профессиональных и иных общин – системы, представляющей эти общины, но не подавляющей их.
Демократия, под каковым термином понимается строй народоправства, ничем не напоминающий либеральную представительную демократию современного типа, выродившуюся в союз криминала и бюрократии. «Белый Мир» говорит о прямом цензовом народном представительстве, высшим органом которого являются организованные народные собрания общин, право на участие в которых предоставлено только наиболее здоровым элементам населения, и притом организованным по национальному признаку.
Труд, как высшая ценность. Разумеется, речь идёт не об идеализации труда чернорабочего, как в советский период, но о всех разновидностях труда, в том числе и менеджерского, и культуростроительного.
Семья, как высший принцип построения общества – вплоть до поражения в правах разведённых и бездетных.
Евгеника, как единственно возможное средство оздоровления общества.
Евразийство, как идеология неоконсервативного общества России.
На последнем принципе я, по-видимому, должен остановиться вследствие того, что в сознании неподготовленных людей существуют самые фантастические представления о евразийском учении. Многие полагают, что это нечто такое насчёт смешения с азиатами. На самом деле всё не так. Евразийство – учение об организации цивилизационного пространства Евразии под непререкаемым руководством русского народа и притом на основах православия (правда, евразийцы не жаловали синодское православие, а придерживались, скорее, учения древних восточных и позднейших российских отцов церкви). Они были приверженцами расового принципа, полагали, что единственным средством сплочения народных сил явится «идея-правительница» (которую мы сейчас именуем концепцией цивилизационизма) и средством создания элиты полагали идеологический отбор. Обвинения в их примиренчестве с большевиками были не обоснованы. Евразийцы просто полагали, что большевистская власть, как и любая другая, будет вынуждена перестроиться по принципам евразийства.
Что ж, на практике так и произошло. Человек, знающий историю советского периода, ясно видит, что Сталин с конца 20-х гг. взял на вооружение организационные формы евразийского учения – другой вопрос, что его цели были иными и потому после его ухода с политической арены наступила либеральная вакханалия. Но даже и в этом случае идеологический отбор сработал так, что демонтаж сталинской модели оказалось возможным осуществить только через сорок лет после прекращения его действия.
Поэтому могу вас заверить – евразийство ничего общего не имеет с назарбаевскими мечтаниями о вольготном существовании азиатских баев и манапов под крылышком России и за счёт русского народа. Эту, с позволения сказать, «концепцию» мой добрый друг В. Авдеев с присущим ему остроумием прозвал «азиопством» и совершенно правильно.
К сожалению, кроме евразийства и «азиопства», в идейном пространствпе России в последнее время появилось ещё и нечто такое, что я назвал бы «евразиатством». Вообще-то в евразийстве регулярно появляется т. н. левое крыло – группировка, в которую центробежные силы отбрасывают случайных в евразийстве людей. Появилась она и в современном евразийстве – я имею в виду т. н. общество «Евразия», созданное А. Г. Дугиным под крылышком прокоммунистических организаций. А. Г. Дугин – могучий ум, талантливый геополитик, очень много сделавший для внедрения в российское общество научных принципов формирования политики. Объяснение созданию этого общества лично я нахожу только в присущем ему некотором идейном экстремизме, гностических симпатиях и нетерпении молодых (сравнительно) лет. Желание видеть самому осуществлённые идеалы, скорее всего, и привело непримиримого антисистемного бойца в объятия самой косной из всех систем, к созданию общества «Евразия» из сектантов, хасидов и суфиев. Нимало не сомневаясь, что в ближайшее время А. Г. Дугин разберётся в ситуации и предпримет меры к её нормализации, я, тем не менее, к моему величайшему сожалению, имею поручение, как один из старейших евразийцев России, объявить ритуальную формулу: «Движение «Евразия» не есть евразийский орган».
Идеологический разброд и раскол, дамы и господа – вот реальная, главная и чуть ли не единственная причина современного нетерпимого положения нашей страны и нашего народа. Преодоление раскола, формирование боевой элиты, структурирование культурного пространства и, в кончном счёте, идейная организация народных масс – вот задача, которая стоит перед нами. Нельзя сказать, что она не решается. Существующими темпами мы сможем её осуществить примерно к 2100-2150 году. Но постановка этих сроков не исключает той возможности, что, может быть, придётся действовать уже в следующем месяце. Напомню, что такой знаток революционного процесса, как В. И. Ленин в январе 1917 г. в выступлении перед социалистической молодёжью Швейцарии заявил, что их поколение ещё не увидит социальной революции. Как известно, революция в тот момент уже начиналась.
Национальная революция, дамы и господа, настолько назрела, что может вспыхнуть, повторяю, в любой момент, и у нас не окажется ни ста, ни ста пятидесяти лет для формирования национальной элиты и мобилизационного неоконсерватизма. Но элита, даже в убогих формах «интеллигенции», не имеет права ещё раз обмануть надежды народа. Поэтому, дамы и господа, от процесса словоиспускания пора, наконец, перейти к выработке единых идеологем.
Речь на заседании Консервативного Союза в августе 2001 г.
Не публиковалась