Озар Ворон
Маленькая горная страна Македония подарила мировой истории Александра Великого. Весь мир знает римлянина Юлия Цезаря. Однако мало кто за пределами России знает воина, сравнимого с Александром и Цезарем, а как Правителя и человека безмерно превосходящего их - великого князя Киевского Светослава Игоревича.
Более того - сейчас и из Русской памяти его пытаются вытеснить, вычеркнуть, стереть. Выходят книжки по Русской истории, где нашему герою уделяется две-три строчки, а то нет и того, как в детской книжке «Моя первая Русская история», где за Ольгой сразу идёт Владимир. Словно и не было Светослава Храброго, которого даже враги почтительно величали «царствующим к северу от Дуная» и сравнивали с древним героем Ахиллом.
Есть сочинители похитрее: «да-де, был такой разбойник-гуляка, на соседей набеги делал, ничего, кроме грабежа и знать не знал, и погиб по-глупому в одном из своих налётов».
Что здесь скажешь? Знать, и тысячу лет спустя кому-то страшно и ненавистно его имя. Знать, и сегодня не даёт кому-то спать его слава. И именно поэтому делом чести каждого потомка русичей, каждого малоросса, белоруса, великоросса, каждого славянина является знать и помнить, а в должный срок передать память о делах и подвигах Светослава Храброго детям.
Князь Светослав был родом из балтийских славян - варягов, которых славяне восточные призвали для защиты от сильных и опасных врагов. Вождь варягов Рюрик, то есть Сокол, был дедом Светослава. Отцом ему был Игорь, а матерью - Ольга, родившаяся в псковской земле, в деревеньке Выбуты.
Светославу было всего три года, когда в междоусобной войне погиб его отец. Когда киевляне вывели войско на врага, впереди войска ехал на коне малыш Светослав, а рядом с ним - отцовские воеводы.
По обычаю, битву должен был начать князь. Воеводы вложили в ручонку Светослава копьё, тот толкнул его - копьё упало сразу перед конской мордой. Но обычай был соблюдён, и грянул клич: «Князь начал! Дружина, за князем!»
Так мы в первый раз видим Светослава - ещё малыша, но уже на коне, впереди дружины, с копьём в руке.
В те времена, дабы крепче было единство племени, детей не воспитывали в своей семье. Простолюдины росли в семьях родственников, дети знатных людей - в домах дружинников отца. Светослава воспитывал старый Асмунд. Мы очень мало знаем про этого человека. Очень мало - и очень много. Асмунд был сыном знаменитого Вещего Олега. Асмунд воспитал Светослава.
Рассказ о Вещем Олеге может быть очень долог, достаточно сказать - он объединил и собрал в один кулак земли восточных славян и до самой смерчи воевал с двумя Смертельными врагами Руси - Хазарией и Византией. И ещё - он был убеждённым язычником. В его время говорили: «русич или христианин».
Светослав посветил жизнь идее объединения всех славянских племён, разгромил Хазарию, нанёс не одно поражение Византии и презирал христиан. Нет сомнения, что именно Асмунд вложил в душу княжича идеи своего великого отца.
В четырнадцать лет Светослав получил личную причину ненавидеть христианскую Византию. Ольга, очень неуверенно чувствующая себя на престоле из-за своего низкого происхождения, отдавшая хазарам отвоёванные у них Олегом Вещим земли вятичей, теперь пыталась укрепиться, породнившись с императором Византии. Она отправилась в Константинополь вместе с сыном, рассчитывая женить его на византийской принцессе.
После унизительно долгого ожидания в гавани мать и сына наконец приняли во дворце. Что же они услышали?
Православные, сказали им, есть богоизбранный народ, новый Израиль. Негоже отнимать хлеб у детей, чтобы бросать псам - и можно ли подумать, чтобы дочь христианина вышла за пса-язычника?
Так Светослав своими глазами увидел то, о чём ему, конечно, говорил старый дядька Асмунд. Византийцы -ублюдочная смесь греков, армян, сирийцев и евреев - презирали славян, не считали их за людей. Те самые византийцы, которые платили дань отцу Светослава, которым Олег Вещий прибил щит на ворота!
Вряд ли эта история прибавила Светославу уважения к Ольге, смиренно утёршейся после жестокого оскорбления, нанесённого не ей одной и не её сыну - всему народу Руси, самим Русским Богам.
Ольга, однако, не угомонилась. Прошло несколько лет, и она снарядила посольство к кайзеру Священной Римской Империи Отгону, прося у него наставников в христианской вере. По тем временам такая просьба означала признание себя вассалом того, кого просишь.
Здесь нужно сказать несколько слов о том, что представляла из себя тогда империя Отгона. Ещё раньше христианским священникам и еврейским работорговцам удалось при Карле «Великом» развернуть назад, на восток извечный натиск германцев на юго-запад. Христианские попы твердили немецким рыцарям, что их долг - нести веру Христа в земли славян огнём и мечом. Соблазняли богатством славянских земель. Грозили проклятьем баронам, помнившим об исконном братстве, общем корне славян и тевтонов, и уверяли, что славяне тевтонам не родня, что предком славян был сын Ноя Хам, и, значит, славяне обречены быть рабами. Эту же сплетню охотно распространяли торговцы рабами, которые, как пишут чешский учёный Нидерле и немец Мец, поголовно были евреями. Именно они - попы и работорговцы - а вовсе не какие-то «фашисты», учили немцев видеть в славянине не брата, а раба и скотину. Недочеловека, одним словом.
Ко временам Отгона гнусный посев дал пышные всходы. Дроздяны и Липецк, правда, ещё не стали Дрезденом и Лейпцигом, но славянский порт Гам уже назывался Гамбургом и в славянском Бремене звучала немецкая речь. Сгорали в огне чудесные храмы светлых славянских Богов, а следовавшие, как шакалы, за крестоносным войском евреи уводили на Запад такое количество овдовевших славянок и осиротевших славянских малышей, что во множестве языков Европы слово «раб» стало звучать как «sclave, slavs, esclavo» - славянин!
К этому можно добавить лишь то, что бандиты Оттона разбойничали в тех самых землях, из которых пришли в Новгород и Киев варяжские предки Светослава.
Конечно, предложение Ольги приняли здесь с восторгом. На Русь немедленно выехал кровавый епископ Адальберт, уже заливший потоками славянской крови, слегка разбавленной святою водичкой, Полабье и Богемию.
Светослав был язычником и чтил старших в роду. И именно как почтительный сын он должен был помешать Ольге и впредь позорить себя и Русь, навлекая на себя гнев Богов. Он и помешал. Ольга была выдворена из княжьих палат в терем в Вышгороде - прясть, покрикивать на служанок и дожидаться внуков. А Адальберта встретили в Киеве так, что тот едва унёс ноги и долго ещё жаловался на коварство русов. Как так! Обещали без боя сдать страну, превосходящую раза в три по размеру саму державу Оттона! И такой облом...
За одно это имя Светослава должно жить в сердцах каждого русского и славянина. На землях, попавших под тяжёлую руку Оттона и его наследников, от славян остались разве что переиначенные на немецкий лад названия городов и рек между Эльбой и Одером да славянская, прусская голубоглазая, светловолосая стать, которую Бог весть почему сочли в XX веке отличительным признаком истинно тевтонов. Не наберись Светослав мужества твёрдой рукой перехватить у неразумной матери кормило власти - сейчас в Киеве, Новгороде, Минске говорили бы по-немецки и не было бы ни русских, ни белорусов, ни малороссов-украинцев.
Запомним эту дату - 962 год, год первой победы Светослава, первый год его полновластия, превращения из княжича - в князя, из отрока - в мужчину.
Как же повёл себя молодой князь? Тот забияка и грабитель, которого рисуют нам иные историки, стал бы налетать на соседей - кто позажиточней, поближе... и послабее-бандиты ведь всегда трусливы. На худой конец, если соседи показались бы бедны, напал бы на владения Византии в Крыму - земли богатые, но стратегически неважные и оттого плохо зашишённые. Именно так повёл себя младший сын и недостойный наследник Светослава, коего как раз почему-то числят в государственных умах и собирателях! Нападал на ближних соседей, выбирая послабее и позажиточней и ничуть не заботясь о том, что жертвы - его братья по языку, крови, Вере. Под конец же превратился в наёмника византийцев, помог им подавить мятеж в богатом крымском городе Херсонесе, неплохо, наверно, на том поживившись, а в качестве «ста бочек варенья и ста пачек печенья» получивший из Царьграда ошейник с крестиком и чернявую невесту-принцессу— снизошли-таки богоизбранные императоры.
Светослав же, подняв меч, обрушил его на самого страшного врага восточных славян - Хазарский Каганат.
На юге Каганат граничил с Арменией и Грузией, на севере доходил до южных отрогов Урала, Солнце вставало над Хазарией из Аральского моря и опускалось за Днепровскими порогами.
Тьмы и тьмы рабов трудились на Хазарию, тьмы и тьмы наёмников из степных кочевых племён стерегли её границы или обрушивались нашествием на неугодную кагану страну. Через Хазарию проходили важнейшие торговые пути мира - Великий Шёлковый путь и путь из Балтики в богатые земли Востока. Огромные пошлины, ростовщичество, торговля рабами наполняли казну каганов в столице Итиль, в краснокирпичной крепости с пятиконечными звёздами на башнях. Все подвластные князья обязаны были отдавать дочерей в гарем кагана, а сыновей - в заложники.
Верхушка каганата - сам каган, его придворные и вельможи, законники, сборщики налогов и пошлин, жрецы государственной религии - были евреями. Военная знать и чиновники -то, что сейчас называют «армия и силовые структуры» - состояли из азиатов и кавказцев мусульманского и христианского вероисповедания, а также собственно хазар -северокавказского разбойничьего народца, принявшего иудейскую веру. Огромную же массу рабов и жившего немногим лучше податного, тяглого люда, составляли язычники - по словам араба Масуди, в основном славяне, уже тогда густо заселявшие Подонье и Поволжье. Именно их потомки стали позднее основой казачества, но до этого было ещё далеко.
Общая картина кажется до боли знакомой, не правда ли?
Словно мало было своей мощи Хазарии - за ней стояла Византия. Временами каганы и императоры ссорились, но в основном жили дружно: императоры с радостью выдавали своих дочерей за обрезанных каганов и посылали инженеров для строительства крепостей на русско-хазарских границах.
За сто лет до Светослава каганы обложили множество славянских земель - древлян, северян, радимичей, вятичей - небывалой данью. Ни зерно, ни меха, ни мёд не интересовали хазар. Позднейшие летописцы неверяще глядели на древние строки - и исправляли по своему разумению: «по беле и кунице с дыму, по белке-веренице с дыму». И лишь уцелевшие древнейшие тексты бесстрастно сохранили страшное: «по белой девице из дому».
И оставшиеся дома складывали сказки, как налетало чудо-Юдо Коганое, требовало по девице на обед, по отроку на ужин. В сказках Юдо побеждали... Наяву же помнили: схватишься за меч - и затянет горизонт конная лава, блестящая стальной чешуёй, скалящаяся боевыми личинами. И тогда уведут ВСЕХ. Всех, кто уцелеет.
От хазар-то и призвали варягов славяне, когда, воспользовавшись усобицей, потянулись жадные руки каганов далеко на север - к Ильменю и Белоозеру.
И варяги пришли. И не только не пустили хазар на север - древляне, северяне, радимичи и вятичи благодарно пели не сказки - былины, как ехал на Русь злой богатырь Жидовин, как встал на его пути Вещий Олег - Ельга Мурманец и «снёс с плеч каганых чёрну голову».
После Ольга, опасаясь войны, отдала каганам отбитую Олегом землю вятичей. Вновь потянулись в Итиль горькие девичьи вереницы... И вина каганов в том, что имя «славянин» стало клеймом рабов - не меньше, чем вина их европейских сородичей.
На этих-то страшных врагов поднял меч молодой Светослав.
Из скупых строчек летописи не ясно, КАК именно действовал Светослав. Можно предположить, что он использовал сплошную стену тяжёлых пехотинцев с длинными копьями, большими щитами, прикрытую с флангов лёгкой пехотой и конными дружинами. Но это лишь предположения.
Твёрдо мы знаем одно: Хазарский каганат, огромная держава-вампир, исчезла с лица земли в один год (964). Не помогли чешуйчатые латы на конях и всадниках, не помогли наёмные орды, не помогли крепости византийских инженеров, не помог бог ростовщиков и работорговцев.
Спустя много лет арабский путешественник Ибн Хаукаль видел на берегу Волги руины разбойных гнезд хазар и на многие десятилетия опустевшие кочевья их степных союзников и вассалов. На Северном Кавказе, по словам Ибн Хаукаля, русы «если что и оставили, так только лист на лозе». Араб отмечает, что особенно тщательно русы истребляли «синагоги, мечети и церкви», снося их, едва не до основания. Уже это показывает, что Светослав не был простым грабителем и ясно понимал, КТО его враг. (Между прочим, на Северном Кавказе в ту пору хватало и капищ местных язычников, и храмов огнепоклонников - парсов. Их русы не тронули.)
Границы Руси выдвинулись на Дон и Приазовье, где бывшие хазарские крепости Саркел и Самкуш стали русскими городами Белая Вежа и Тмутаракань. Славянское большинство населения Хазарии из забитых, бесправных, презираемых полурабов стало полноправными подданными Киевского князя. Когда же в Тмутаракани греки и хазары попытались вспомнить былые времена, Светослав отправил на них старого, Игорю ещё служившего воеводу Свенельда. Тот так «вразумил» сторонников суверенитета и прав коренных народов, что из соседнего Крыма в Киев поспешил византийский губернатор-топарх с заверениями в мире, дружбе и чуть ли не с просьбой о покровительстве. Тогда-то и прозвучало: «царствующий на север от Дуная». До этого киевских правителей в Византии презрительно звали архонтами - «старостами», даром, что владения «старост» давно переросли земли империи.
В Киеве Светослав тоже навёл порядок. Он безжалостно пресёк завезённое не то из Византии, не то из Хазарии ростовщичество. Предание гласит, что дававшим деньги в рост он велел отсекать правую руку, а бравшим - левую. В результате пугало экономистов всех времён - инфляция - совершенно исчезло в державе Светослава и, хотя своей монеты он не чеканил, деньги при нём не обесценивались. Это тоже одна из его побед, к сожалению, не датируемая.
Перенесёмся на время в Константинополь - Царьград, как его называли на Руси. Император, к которому ездила Ольга, был давно мёртв. Умер он так - присмотрев в портовых кварталах юную красотку, выдал её за безвольного сына Романа - сам уже был женат и прямо взять себе полюбившуюся шлюшку не мог. Красотка, однако, оказалась не промах и быстро поняла, что лучше быть полновластной царицей, чем красивой, но бесправной снохой пожилого государя. В результате этого «понимания» старый владыка внезапно и тяжко заболел, и вскорости помер. Править стал Роман, муж красотки Феофано. Но вскоре она наскучила рохлей мужем и увлеклась красавцем-воеводой Никифором Фокой. Вскорости Роман отправился вслед за любвеобильным отцом, а на трон сел Никифор Фока. Страстность жены и участь предшественников быстро довели бедного воеводу до аскетической жизни в отдельной, крепко затворявшейся спальне и питания самыми простыми, собственноручно приготовленными кушаньями.
Это отступление необходимо, во-первых, потому, что этот император и его жена сыграли некоторую роль в жизни Светослава, во-вторых, чтобы показать нравы, царившие в православной Византии, и, в-третьих, чтобы заметить - именно дочь этой э-э-э... женщины стала невестой недостойного сына Светослава и из рук её единоутробных братьев сей сын принял новую веру. Если отца он и был недостоин, то невесты, шурьёв и тёщи - вполне!
Итак, 968 год. На троне империи сидит Никифор Фока. Его не могло не встревожить быстрое и бесславное падение давнего союзника Византии - Хазарии, и столь же быстрое усиление заклятых врагов империи -русов. Сам бывалый воин и полководец, император по достоинству оценивает противника. Разбить его нет возможности, плести интригу с целью устранения - долго, а следующей целью после иудейской Хазарии будет, конечно, ненавистная Светославу Византия.
Никифор действует в соответствии с давней тайной тактикой Византии - натравливает одного врага на другого. В Киев отправляется уроженец Херсонеса патриций Калокир с двумя полными золота галерами. Золото - плата Светославу за союз с Византией и нападение на славянскую Болгарию. Как раз в это время Византия воевала с нею после того, как Никифор оскорбил болгарских послов.
Никифор, однако, сам себя перехитрил. К золоту Светослав - мы это увидим - был полностью равнодушен. Любую наёмщину он презирал, и от попытки нанять его самого мог разве что прийти в ярость. Да и «тайна тактика» давно уже казалась тайной разве что самим византийцам. Всё труднее им было находить охотников таскать каштаны из огня - и уж вовсе напрасно было искать таких простаков в Киеве.
Самой же большой ошибкой Никифора был выбор посла. Был ли Калокир просто честолюбивым авантюристом или идейным врагом императора, быть может, даже одним из последних язычников Византии, нашедших убежище в глухом мятежном Херсонесе? Это нам неизвестно. Известно одно: явившись в Киев, Калокир предложил Светославу вовсе не то, что велел ему император. Он предложил: под предлогом исполнения договора войти в Болгарию и оттуда внезапно ударить на Византию, с водворением самого Калокира на трон Царьграда.
На мысль о язычестве Калокира наводит его братание со Светославом. Побратимством своим великий князь не разбрасывался, христиан презирал, византийских христиан - ненавидел.
Светослав согласился на план побратима. Хотя, вообще-то все эти хитрости были чужды князю. Рыцарственный с врагами, он всегда перед нападением посылал к противнику со своим знаменитым: «Иду на вы!» К тому времени короткая, но грозная фраза звучала обрекающе. Теперь её услышали в Болгарии.
Успех замысла Калокира превзошёл ожидания самих побратимов. Собранное царём Петром войско попросту разбежалось под первым же натиском Русской дружины. Бедняга Пётр, услышав об этом, с перепугу захворал и помер. После этого 80 болгарских городов открыли ворота Светославу. Вместо затяжной кровавой войны славян, которой так ждали в Царьграде, произошло едва ли не мирное их объединение. Да ещё под рукой язычника Светослава!
Сами болгары были век как крещены, и ещё дядя царя Петра - Воян - был язычником, не допущенным до трона христианской партией. Можно себе представить, сколько язычников было среди знати рангом пониже, не говоря о простонародье! Для них северные воины были освободителями. Что ж удивляться, что Болгария досталась Светославу столь легко!
Никифор, увидев, что перехитрил сам себя, запаниковал. На башнях византийской столицы поднялись нацеленные на северо-запад камнеметы. Гавань вновь как при Олеге Вещем перегородили огромной цепью. Стягивали войска, в том числе и самую страшную боевую силу Византии - тяжёлую латную конницу.
Заспешили гонцы - в Болгарию, к христианской знати, особенно к тем, чьи дети жили в заложниках при дворе Никифора, и к печенегам. Первые должны были поднять мятеж против русов, вторые - ударить на Русь.
Никифору следовало укреплять не Царьград, а собственную спальню. Зимней ночью, пройдя женскими покоями, очередной любовник Феофано, полководец-армянин Иоанн Цимисхий с шайкой сообщников ворвался в спальню своего владыки и зарубил его. На следующий день умница-армянин, сделавший выводы из судьбы своих предшественников, сослал любвеобильную Феофано в дальний монастырь. Друзей, вместе с ним рубивших безоружного императора, он казнил за цареубийство.
Никифор не дожил до удачи своих хитростей. Простодушные дикари-печенеги были союзниками отца Светослава и его самого в хазарском походе. Однако в Болгарию их князь не взял, лишив доли в добыче и, что ещё важнее, в славе! А венгров, заклятых врагов печенегов, взял! Византийские шпионы умело разожгли обиду кочевников - и вскоре до Дуная долетела страшная весть: Киев, мать городов русских - в осаде!
Светослав с частью войска двинулся к своей столице. Впрочем, войны с печенегами не вышло: едва заслышав о приближении грозного князя, они отошли в степь и вскоре выслали послов с предложением мира и союза. Князь печенегов побратался с воеводой Светослава Претичем, обменявшись с ним оружием и доспехами. Затем захворала и умерла Ольга - и Светослав остался на зиму в Киеве, отдавая последнюю дань матери. Здесь же он заявил о переносе своей столицы в Переяславец Дунайский. «Здесь будет середина земли моей» -сказал князь и многие услышали. Если на Дунае - середина, значит, Светослав замыслил державу, что уйдёт на Запад до Лабы, поставив твёрдый предел германскому «Дранг нах Остен». А на юг...
Этими словами Светослав приговаривал Византию. Населённые в те времена сплошь славянами Балканы были житницей империи. Без «презренных славян» православные императоры померли бы с голоду.
В Киеве Светослав оставил юного сына Ярополка. В мятежной и требовавшей особого присмотра Древлянской земле другого сына - Олега. Но тут возмутились новгородцы - что они, хуже древлян? Они грозили вновь, как во времена Рюрика, призвать себе нового князя. «Да кто к вам пойдёт?» - усмехнулся князь. И тут вспомнили младшего сына князя, даже не от одной из жён - от наложницы хазарки. Однако - сын Светослава! Новгородцы согласились. Не стал спорить и князь-отец.
Тем более, что чёрные вести шли теперь уже с Дуная. Шпионы покойного Никифора поработали на славу. Во многих городах Болгарии христианская знать взбунтовалась против русов. Мятежники в знак союза с Византией отправили в Царьград, замуж за малолетних царевичей - детей покойного Романа - двух болгарских царевен. Вместе с ними в Византию отправилось посольство - молить о помощи...
Светослав мог быть великодушным с побеждённым врагом - примером тому были сами болгары и недавний мир с печенегами. Но предательства он не прощал. Не прощал никому.
Его войско вместе с новыми союзниками-печенегами ворвалось в Болгарию. В Филлипополе, очевидно, центре заговорщиков, была произведена массовая казнь мятежников - их посадили на колья. Замки мятежной христианской знати навеки стали руинами.
Однако и после этого многие болгары сражались под знамёнами русов с Византией, а у царевичей Бориса и Романа, детей Петра и братьев увезённых предателями царевен, не были отняты ни свобода, ни царский титул.
Прибывшие из Византии послы с угрозами Цимисхия получили достойный ответ. Славяно-русы находились в славянской Болгарии у себя дома. Что до азиатов-византийцев, то им предложили убираться из чужой им Европы. Князь уже открыто заявил о планах создания славянской империи и о включении в неё Балкан.
На угрозу прибытия императора во главе карающего войска Светослав посоветовал, во-первых, не считать русов за трусливых детей, во-вторых, императору не затруднять себя посещением Болгарии. Он, Светослав, скоро сам намерен быть под Царьградом.
Вновь прозвучало грозное: «Иду на вы!».
И вслед за поспешившими назад послами двинулось русское войско. Против Светослава бросали лучшие войска империи, спешно заключив мир с соседями. Легендарный патриций Пётр привёл из Сирии войско, вчетверо превосходящее русов и окружил их.
Мёртвые сраму не имут! -прозвучали перед строем русского войска слова князя...
Патриций Пётр и его армия бесследно исчезли со страниц византийских летописей.
Константинополь был в панике. И было отчего - войска Светослава подошли к Аркадиополю. Едва ли не один бросок отделял князя от столицы злейшего врага. До того же места в XIX веке дошла армия другого Русского героя - генерала Скобелева. И как девять веков спустя, не сила, а низкая хитрость остановила Русский меч. Патриций Алакас из крещёных печенегов обманом заманил в ловушку и истребил лёгкую конницу союзников Светослава. Боевые построения основной силы Светослава - тяжёлой пехоты - без прикрытия с флангов были очень уязвимы для византийской кавалерии.
В страшной битве с войском Варды Склира ни одна сторона не получила преимущества. Греки прислали послов с просьбой о мире. И опять привезли золото. «Уберите» - мотнул головою князь. Тогда привели арабского скакуна и принесли меч дамасской стали. Светослав посветлел лицом, поблагодарил, согласился на переговоры. «Лют муж сей - доложили послы императору - злата не берёт, а оружие любит». Дошло, слава Тебе, Господи, с третьей попытки подкупа дошло!
Однако положение к шуткам не располагало. Армия Светослава, может быть, и теперь без печенегов, после тяжёлых потерь, могла бы разбить византийцев и взять Царьград. Но какой ценой? И смог ли бы князь удержать завоёванное?
Воспитаннику сына Вещего Олега не надо было объяснять значение слов «Пиррова победа». Князь согласился на мир и более того - на сохранение византийско-болгарской границы в обмен на провинцию Македонию и щедрую дань. Этот мир стоил князю союза с печенегами. Они не простили ему ни гибели своих детей, ни мира с их убийцами. Печенеги были племенем, а не нацией, и закон кровной мести для них был выше любых иных соображений.
Следующий год прошёл мирно... Русское войско отдыхало от похода в Болгарии. Цимисхий же, клявшийся в любви и вечном мире на кресте, спешно собирал новое войско, гнал рекрутов из деревень, не скупясь, нанимал иноземцев, перебрасывал в Чёрное море грозный византийский флот.
Весной 971 года новая несметная армия, наполовину состоящая из арабских наёмников, вошла в Болгарию. В то же время в Дунай вошёл огромный имперский флот, в том числе суда, снабжённые «греческим огнём» - напалмом средневековья.
Армия Цимисхия прошла по горным ущельям и одним броском вышла к столице Болгарского царства - Преславе. Но мог ли опытный воин Светослав оставить границу без охраны? Нет. Кому он поручил её? Неизвестно.
Однако русские летописи говорят - в это же время Светослав казнил брата - христианина Глеба и отправил в Киев гонца с последним приказом - уничтожить все церкви. Глеб, очевидно, был воспитан как раз матерью и хорошо знал евангельское: «Не отрёкшийся ради Меня от матери своей и братьев своих, недостоин Меня». Язычник Светослав мог и не знать этих строк. Более того, для язычника род был святыней, умыслить зло на брата - немыслимым злодеянием. Столь наглядное знакомство с новой верой вкупе с необходимостью казнить брата-предателя могло изменить отношение Светослава к христианству от презрения к ненависти.
Византийское войско шло на север. Пытаясь сперва вбить клин между славянами, Цимисхий велел было отпускать пленных болгар. Не помогло-болгары и русы продолжали вместе биться с захватчиками, и византийские мародёры часто находили на полях битв тела женщин, сражавшихся вместе с мужчинами. Если же дело было безнадёжно, славяне бросались на свои же мечи. Немудрено - захватив в Преславе, из которого с боем и огромными потерями вырвались Калокир и Свенельд, юного царя Бориса, византийские освободители немедленно увезли его в Царьград. Не иначе, для пущего освобождения. То, что произошло в «освобожденной» столице самими же византийцами описывается двумя словами: «резня и грабёж». Православное византийское воинство ... разграбило казну Болгарии! Царскую казну, два года лежавшую в неприкосновенности рядом с «варварами и грабителями» Светослава. Иоанн Цимисхий назвал город Средец Софией, а Преслав скромно переименовал в Иоаннополь. Имевшие уши слышали - славянской Болгарии больше нет! Есть новая провинция богоспасаемой Византии.
Особенно жестокие бои развернулись под городом Доростол. Русам удалось в одной из вылазок спалить греческие осадные машины, что сделало штурм укреплённого города невозможным. С другой стороны, блокаду прорвать не удалось. В вылазках и стычках погибло множество воинов с обеих сторон, и византийцы издали смотрели, как пылают под стенами Доростола погребальные костры язычников-русов.
Лев Диакон описывает большой праздник, творимый русами под стенами Доростола:
«Когда наступила ночь (с 20 на 21 июля -праздник Перуна) и засиял полный круг Луны, русы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом, по обычаю предков, много пленных - мужчин и женщин».
Так что Великий Князь Светослав приносил в жертву Перуну -о ужас! - скот и пленников... Конечно, он был дик и темен, откуда ж ему было знать, что «Боги и идолы - это позднее», что «обряды - это формальность», что «главное - внутри» и достаточно «просто любить Природу». В невежестве своем он следовал заветам, оставленным ему Предками, и полагал, что Богов следует чтить обрядами и жертвами, а не истошными тостами. Он всего-то на всего оградил славянские земли от «милосердия» христолюбивого епископа Адальберта Кровавого и стер с лица Земли государство-упырь хазарских ростовщиков и работорговцев - куда уж ему до нас, любимых, таких умных и всезнающих - и не умеющих оградить от власти ростовщиков и работорговцев даже собственную жизнь... И обожающих орать под пиво «Слава Святославу!» на пикниках, по недоразумению зовущихся «славянскими праздниками».
Однако, по большому счёту, война была безнадёжна. Силы сидящих в осаде русов таяли, помощи ждать было неоткуда. Светослав вновь согласился на переговоры, уже с тайным умыслом: «Пойду на Русь, приведу ещё дружины».
Византиец Лев Диакон оставил сообщение о переговорах. Его поразило и то, что Светослав не только не поклонился императору, но и не встал с ладейной скамьи. И то, что он грёб вёслами наравне с дружинниками, и простота белых льняных рубах князя и его воинов, и сам диковатый для византийца вид русов - с голыми подбородками, длинными усами и черепами, обритыми наголо. Лишь у Светослава в знак его княжеского достоинства свисал с макушки клок волос да блестела в левом ухе серьга.
По договору, добыча русов оставалась при них и выплачивалась ещё и мера зерна - около 20 кг на человека. На этих условиях Светослав уходил из Болгарии. Но Цимисхий уже знал - ни ему, ни Византии не будет покоя, пока этот человек жив. К печенегам опять заспешили послы. Иногда говорят, что император подкупил печенегов. Вряд ли. Послам достаточно было сказать: «Верный союзник империи Светослав отправляется на Русь. Император ТРЕБУЕТ пропустить его союзника». Все формальности были бы соблюдены - а Светослав обречён.
Войско Светослава, перенёсшее множество битв, тягости перехода на вёслах и голодную зиму на черноморском берегу встретили на днепровских порогах орды степняков.
Так закончилась эта жизнь, которая была, кажется, одной войной. Те, кто ценили золото больше оружия, жизнь - дороже чести, могли вздохнуть спокойно. Северный бог войны вернулся в те пределы, из которых пришёл в средний мир. Самый убеждённый и неукротимый защитник Древней Веры погиб и никто не мог уже всерьёз помешать обращению детей Рода в рабов Распятого.
Однако поражение в войне было не единственным поражением Светослава. И не самым страшным - как сказал один из его потомков: «Дивно ли, если муж погиб на войне? Умирали так лучшие из дедов наших». Князь и сам не желал, не мог желать себе иной смерти.
Гораздо хуже было иное, слишком поздно замеченное Светославом поражение, сведшее на нет многие его победы. Поглощённый войнами, он не думал о воспитании преемников. Сыновей он доверил бабке Ольге, доверил в те самые руки, из которых вовремя вырвал руль государства. Поэтому - и ни по чему иному - никто не продолжил его дела и большинство его завоевании было утрачено. Нам сейчас важно иное. Конечно, никто из нас не сможет сделать того, что мог и сделал Светослав Храбрый. Однако мы можем не допустить той ошибки, которую он сделал, не позволив тем самым свести на нет наши маленькие дела и достижения.
Найти нужную женщину, зачать и воспитать с нею детей в верности тому делу, которому посвятили жизнь сами, иногда бывает важней, чем убить сотню врагов, чем выиграть большое сражение. Оградить детей от любящей глупости духовно чужих сородичей - может означать не меньше, чем защитить страну от нашествия врагов.
Сделайте так - и может быть, ваши дети породят и воспитают нового Светослава. Ведь, невзирая на роковую ошибку, погубившую плоды многих его побед, кого ещё из героев нашей истории можно поставить рядом с ним?
Закончить рассказ о жизни и смерти Светослава Храброго, о его победах и его ошибках можно лишь повторив слова, которые, по преданию, печенежский князь выбил на окованном в серебро кубке из черепа Светослава:
- Пусть наши дети будут такими, как он!