Биография написана со значительным использованием материалов из статьи А.Ганина «Александр Ильич Дутов», «Станица» №1(34) 2001
Дутов Александр Ильич родился 5 августа 1879 года в городе Казалинске Сырдарьинской области - Атаман Оренбургского Казачьего Войска, генерал-лейтенант. Из казаков, его отец - генерал-майор Оренбургского Казачьего Войска Илья Петрович Дутов. После обучения в станичной школе и в оренбургском Неплюевском кадетском корпусе, в возрасте 17-ти лет зачислен в казачью сотню Николаевского кавалерийского училища, которое окончил по первому разряду в 1899 году. И в звании хорунжего направлен на службу в 1-й Оренбургский казачий полк. Во время службы в Харькове прослушал курс лекций по электротехнике в Технологическом институте и экстерном сдал экзамены за курс Николаевского инженерного училища. В 1904 году Дутов поступил в Академию Генштаба, но прервал занятия, будучи отправлен на русско-японскую войну во 2-ю Маньчжурскую армию. «За отлично-усердную службу и особые труды» награжден орденом св. Станислава 3-й степени.
В 1908 году Александр Ильич окончил курс Академии по первому разряду и до 1914 служил преподавателем и инспектором Оренбургского казачьего училища. В 1912 году 32-х лет отроду Дутов был произведен в войсковые старшины (подполковник), что является показателем его блистательной карьеры. С началом первой мировой войны ушел добровольцем и воевал на Румынском фронте, где сформировал и возглавил стрелковый дивизион, с которым отличился во время боев на реке Прут, там же был ранен и дважды контужен, вследствие чего временно терял зрение и слух. После излечения вернулся в строй, командовал 1-м Оренбургским казачьим полком, участвовал в кровопролитных боях, прикрывая отступление румынской армии.
После Февральской революции 16 марта 1917 был делегатом полка на 1-м общеказачьем съезде в Петрограде, где был избран заместителем председателя Совета союза казачьих войск. В июне Александр Ильич председательствует на 2-м общеказачьем съезде. 1 октября 1917 года Дутов избирается председателем войскового правительства и войсковым атаманом. Участвовал в работе Предпарламента России, где избирается членом комиссии по обороне. 26 октября возвращается из Петрограда и объявляет о непризнании власти советов. 15 (28) ноября по его приказу арестовывают оренбургский совет, ликвидируется военно-революционный комитет и объявляется мобилизация (провалилась). С декабря начинается наступление красных на Бузулук. Сил, позволяющих сдержать наступление красных, у атамана не было. 18 (31) января 1918 года Александр Ильич вынужден оставить Оренбург и уйти со своими сторонниками в Верхнеуральск, а потом в Тургайские степи. После казачьего восстания Дутов возвращается в Оренбург (7 июля). Потом участвует в работе Комуча, признает верховенство Колчака.
Осенью 1919 года, вместе с отступающей армией уходит в Семиречье, где передает командование атаману Аненкову. Ранней весной остатки армии вытесняются красными частями из Семиречья и в тяжелейших условиях им удается преодолеть горные перевалы и уйти в Китай. Александр Ильич развивает бурную деятельность, стремясь возобновить войну с большевизмом. Но 6 февраля 1921 года он был убит во время неудачной попытки его захвата большевистскими агентами. С ним погибли и два казака. Похоронен Александр Ильич Дутов на кладбище в Суйдине. Кладбище уничтожено во времена китайской «культурной революции».
Газета «Русский Восток» (Чита),
№ 19, 30 (17) января 1919 года.
Печатается по альманаху «Казачий круг» №1 1991 год
Громко и властно гудит вечевой колокол казачества. С далекого Дона несется звон его.
Старший брат! Твой набат услышали сыны Урала, они давно ждали его. Они бьются уже второй год за великую Мать Россию и вольную казачью волюшку.
Гребенцы, сунженцы, лабинцы, черноморцы, весь бурный Терек и славная Кубань снова заняли свои сторожевые вышки и зорко оберегают Русь.
Иртыш, вспоминая прошлое, послал потомков Ермака укреплять русскую государственность.
А набат все сильнее и сильнее и звуки его все шире плывут в воздухе.
Вот они докатились и до Амура и Байкала, радостно отозвались в сердцах казаков, и грозные полки растут и растут.
А набат все гудит.
Далекая Уссури потянулась и, заслышав родные звуки, встрепенулась и слилась в общем течении.
А набат звучит...
Тихое Семиречье, притиснутое к Китаю, тянет руки свои к родным братьям и радуется скорой выручке, заслышав призывные звуки.
Астрахань бьется в судорогах, но радостный звон казачьего колокола окрыляет сынов Волги.
А набат все громче и громче...
Бейте и вы, родные станичники в свои вечевые колокола, бейте и вы в набат в своих станицах.
Зажигайте вехи сигнальные...
Встало все казачество, встало твердо, и нет ему конца.
От Черного моря до берегов Океана грозно двигаются полки. Стальные пики, как леса, колышутся.
Радуется стар-казак, легко умирать ему, видя дружбу и мощь казачью, видя, что дети не посрамили седины его и помнят былую славу.
Радуется и млад-казак, что привел Бог принять участие в защите вольности казачьей и отблагодарить Кормилицу Русь за ее заботы.
Становись, казак, плотнее.
Пусть красный, малиновый, синий и желтый лампасы покажут всему миру, что жив еще казак, живо его огненное сердце, жив дух, и быстро течет его свободная кровь, и нет силы свалить эту вековую общину.
На крови и костях предков своих, вольных охоче-комонных людей, создались казачьи гнезда
Вечно свободные, чуждые козни, казачьи общины всегда стоят за право государственное. Да и не может свободный вечно казак допускать разнузданность, предательство и продажу Родины своей.
Казак был и есть верный сын Родины и любит ее больше жизни своей.
А набат все гудит и гудит.
И снимает старый казак со стены свою дедовскую шашку, выезжает на защиту Руси православной.
И преклоняются пред сединой казачьей буйные головы молодежи, и затихает их веселый смех.
Слава тебе. Тихий Дон; слава буйному Тереку; слава красивой Кубани; слава вольному Уралу; слава старому Иртышу; слава студеному Байкалу; слава Амуру и Уссури.
Вольные станичники слышат набат, и звуки его радостны им.
Русь великая, Русь тихая, сермяжная, Русь православная; слышишь ли ты набат казачий. Очнись, родная, и ударь в своем старом Кремле - Москве во все колокола, и твой набат будет слышен повсюду.
Сбрось, великий народ, ярмо чужеземное, немецкое.
И сольются звуки вечевых казачьих колоколов с твоим Кремлевским перезвоном, и Русь великая, Русь православная будет нераздельной.
Бей в набат, русский народ, бей сильнее, зови сынов своих, и будем все мы дружны за Русь святую...
Артем Левченко
«Вечерний Харьков»
21 декабря 2005 г. №143
По традиции во время юбилейных торжеств в учебных заведениях принято вспоминать знаменитых выпускников. У Национального технического университета «Харьковский политехнический институт», отметившего вчера 120-летие, таких немало — видные ученые, академики, конструкторы, руководители предприятий и НИИ, лауреаты престижных премий. Куда реже вспоминают выпускников, преуспевших на иной, не научной ниве. В отдельных же случаях громкие в прошлом имена и вовсе забывают. Намеренно. Как забыли имя Войскового атамана Оренбургского казачьего войска Александра Ильича Дутова.
Предвидя сразу же возникающий у читателя вопрос о том, каким же ветром занесло в Харьков потомственного оренбургского казака и будущего белогвардейского вождя, спешу ответить: он служил в расквартированном здесь (целых 35 лет — с 1882 по 1917 год) казачьем полку, с которым связано немало интересных, но до сих пор малоизвестных страниц истории города. Однако все они — темы для отдельных повествований, мы же вернемся к уже начатому.
Александр Дутов родился в 1879 году, в праздник Преображения Господня — 6 августа. Дед Дутова был войсковым старшиной (казачий чин, соответствующий подполковнику в армии), отец — генерал-майором Оренбургского Казачьего Войска. Сам Александр Ильич сумеет дослужиться до генерал-лейтенанта. Военную форму он впервые примерил еще ребенком, поступив в казачий кадетский корпус в Оренбурге. Затем было петербургское Николаевское кавалерийское училище. Едва получив первый офицерский чин, двадцатилетний хорунжий отправляется к месту службы - в Харьков, где был расквартирован входивший в состав 10-й кавалерийской дивизии 1-й Оренбургский казачий полк. И где уже около полутора десятка лет действовал технологический институт императора Александра III — будущий наш «политех». Бездельем юный хорунжий не страдал, заведуя в полку конно-саперной командой и наведя в ней образцовый порядок, а также выполняя обязанности полкового библиотекаря и члена офицерского общества заемного капитала. И желания окунуться в не слишком-то дружелюбную к казакам студенческую среду он не испытывал. Однако тяга к знаниям, которая у Дутова была поразительной (впрочем, как и успехи в получении этих знаний), сделала свое дело. Не успев окончить «с выдающимися отметками» офицерскую саперную школу, Дутов поступил в «политех». Среди студенческих форменных тужурок он выделялся не только казачьим мундиром, но прежде всего прилежанием и усердием, старательно постигая последние технологические новинки того времени — телеграф и телефон, аккуратно конспектируя лекции по электротехнике и неизменно радуя правильными ответами профессоров. Пожелай он продолжить обучение — может, и сам стал бы когда-нибудь профессором, однако штатский диплом и штатская карьера не прельщали потомственного военного, тем более казака. Да и в Харькове становилось уже скучновато, жажда знаний звала поближе к источникам их дальнейшего приобретения. После четырехмесячной подготовки, продолжая служить, Дутов сдал экзамены за весь курс Николаевского инженерного училища и поступил в саперный батальон в Киеве, где заведовал саперным и телеграфным классами. А вскоре 25-летний офицер стал слушателем Академии Генштаба, но прервал занятия и отправился на театр военных действий начавшейся русско-японской войны. Там «за отлично-усердную службу и особые труды» Александр Ильич получил свой первый орден — св. Станислава 3-й степени. Продолжить обучение пришлось после окончания войны. В 1908 году Дутов окончил курс Академии по первому разряду и вновь прибыл на службу в Харьков — в штаб 10-го армейского корпуса. В Харькове, где Дутов уже прослужил пять лет, на этот раз он задержался всего лишь на пять месяцев, после чего перевелся в Оренбург. Вплоть до начала первой мировой войны Александр Ильич был преподавателем и инспектором Оренбургского казачьего училища. По воспоминаниям сослуживцев и юнкеров, он как рачительный хозяин сам перетирал, мыл, исправлял и подклеивал учебное имущество, составил его каталоги и описи, являл собой образец дисциплины и организованности, никогда не опаздывая и не уходя раньше времени со службы. «Его лекции и сообщения всегда были интересны, а справедливое, всегда ровное отношение снискало большую любовь юнкеров», — вспоминали очевидцы. А уже в 1912 году, в возрасте 33 лет, Дутов был произведен в войсковые старшины, «что по тогдашним временам считалось сверхъестественным».
На первую мировую войну Дутов ушел добровольцем. На Румынском фронте он сформировал и возглавил стрелковый дивизион, с которым отличился во время боев на реке Прут, где был ранен и дважды контужен, временно потеряв зрение и слух. После излечения вернулся в строй, командовал родным 1 -м Оренбургским казачьим полком, участвовал в кровопролитных боях, прикрывая отступление румынской армии.
После Февральской революции Александр Ильич, пользовавшийся огромным авторитетом у казаков, последовательно избирается председателем Всероссийского Союза казачьих войск, членом Учредительного собрания, председателем Войскового правительства и Войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска. Союз казачьих войск даже назначил Дутова своим представителем на Парижском совещании глав правительств стран — участников Антанты. Однако поехать в Париж ему не пришлось. Грянула Октябрьская революция. Дутов ее не принял. Буквально на следующий день после петроградских событий он приехал в Оренбург и опубликовал приказ по войску: «В Петрограде выступили большевики и пытаются захватить власть, таковые же выступления имеют место и в других городах. Войсковое правительство считает такой захват власти большевиками преступным и совершенно недопустимым...» Этим приказом Дутов объявил о принятии на себя возглавляемым им правительством всей полноты власти в войске. Оренбург, а затем и губерния были объявлены им на военном положении. Начиналась гражданская война...
«Это любопытная физиономия: средний рост, бритый, круглая фигура, волосы острижены под гребенку, хитрые живые глаза, умеет держать себя, прозорливый ум». Такой портрет Александра Ильича Дутова оставил весной 1918 года современник. Тогда Войсковому атаману было 39 лет. Свои политические взгляды Дутов определял так: «Я люблю Россию, в частности свой Оренбург, край, в этом вся моя платформа. К автономии областей отношусь положительно, и сам я большой областник. Партийной борьбы не признавал и не признаю. Если бы большевики и анархисты нашли действительный путь спасения, возрождения России, я был бы в их рядах, мне дорога Россия, и патриоты, какой бы партии они не принадлежали, меня поймут, как и я их». Более трех лет возглавлял Оренбургский Войсковой атаман Александр Ильич Дутов вооруженную борьбу своих земляков-оренбуржцев и объединившихся с ними сербских и башкирских добровольцев с большевиками. Его имя и его дела становились все более известными по обе стороны фронта, разделившего страну на два непримиримых лагеря. Долгое время он оставался неуязвимым для красных, ускользая из вражеских сетей и вновь нанося неожиданные удары. Его борьбу большевики впоследствии окрестили «дутовщиной», а самого атамана, впрочем, как и всех белогвардейских вождей, пытались представить чуть ли не исчадием ада, обвиняя в немыслимых зверствах. Цена этим обвинениям известна, особенно на фоне большевистских зверств, но дыма, как известно, без огня не бывает. Ожесточение, охватившее всю страну, не могло не отразиться и на действиях атамана.
По свидетельству современника, Дутов без жалости расправлялся с сочувствующими большевикам. Когда саботажник-кочегар затормозил паровоз, Дутов приказал привязать кочегара к нему, и тот тут же замерз. За подобный же проступок машинист был повешен на трубе паровоза. Сам атаман объяснял жестокость и террор на войне так: «Когда на карту ставится существование целого огромного государства, я не остановлюсь и перед расстрелами. Эти расстрелы — не месть, а лишь крайнее средство воздействия, и тут для меня все равны, большевики и не большевики, солдаты и офицеры, свои и чужие».
Осенью 1919 года армия Колчака, в которую входили казаки Дутова, отступала под ударами красных. Дутовцы ушли сперва в Семиречье, а оттуда ранней весной через горные перевалы — в Китай, где остановились в крепости Суйдун.
1920 год знаменовал трагический перелом в гражданской войне — но не окончание войны как таковой. Поражение — но не разгром белых армий. Главнокомандующий Русской армией барон Петр Врангель и Главнокомандующий войсками Российской восточной окраины, Забайкальский Войсковой атаман Григорий Семенов интенсивно готовились к белому реваншу. Готовился к возобновлению боевых действий и походный атаман всех казачьих войск Дутов. «Буду бороться, пока есть силы...» -так заканчивалось его последнее письмо к Верховному правителю адмиралу Колчаку. И отныне эти слова стали девизом атамана Дутова. Около восьми месяцев, которые он прожил в Суйдунской крепости, прошли в неустанных трудах и заботах по расселению, обустройству и снабжению последовавших за ним войск, сплочению эмигрантов и поддержанию дисциплины. Дутов наладил регулярную двустороннюю связь с Россией, курировал белое подполье в сопредельных областях, рассылал эмиссаров в сибирские города. Мысль о несломленном атамане, который координирует деятельность разбросанных по огромным пространствам белых очагов сопротивления, не могла не вселять ужас в сердца чекистов. Покуда атаман Дутов был жив и действовал, они рисковали в любой момент оказаться отрезанными от Москвы. Ликвидация Дутова стала для них вопросом жизни и смерти. Скоро исполнится 85 лет с того дня, когда отважного казака настигла предательская пуля. Между тем до сих пор неизвестны все обстоятельства этого убийства. Хотя в основном большинство версий сходятся. Среди агентов Дутова на советской территории чекистам удалось завербовать для убийства трех басмачей, один из которых пользовался особым доверием атамана.
6 февраля 1921 года эти трое приехали к Дутову якобы с важным донесением. Оставшись наедине с Александром Ильичом, главарь бандитов внезапно открыл огонь, ранив атамана в руку и живот. Убийцы, отстреливаясь, сумели скрыться. А Дутов от полученных ран вскоре скончался. Через несколько дней после похорон атамана его могила была разрыта, тело извлечено из гроба и обезглавлено. Видимо, исполнители убийства должны были предъявить голову заказчикам в качестве «вещественного доказательства». И убедиться в смерти Дутова, в том, что пуля все-таки попала в цель, что похороны — не инсценировка и гроза чекистов действительно покоится здесь...
Интересно, что убийство Дутова стало первой зарубежной политической ликвидацией, проведенной по приказу Кремля. Через пять лет против лидеров антисоветской эмиграции развернется настоящий террор. От рук убийцы погибнет Петлюра, при загадочных обстоятельствах умрет барон Врангель, будет застрелен вернувшийся в Москву генерал Слащов, убит при попытке похищения чекистами генерал Кутепов, похищен генерал Миллер, взорван украинский националист Коновалец... В самой же большевистской России счет жертв пойдет на миллионы...