Helgi. Yar Chally 04.05.06.
Вопрос взаимоотношений русского национализома и русского православия – важнейший вопрос для самого существования русского народа. Негативное отношение националистов к РПЦ не исчерпывается личной моральной нечистоплотностью виднейших представителей православного клира. Стяжательство редигеровской МП и её коллаборационизм давно и хорошо всем известны. Хорошо известны и призывы некоторых православных людей не отождествлять грехи клира со всей церковью. И с этим вполне можно согласиться. Давайте предположим, что завтра к власти в РПЦ придут люди лично непричастные ни к сотрудничеству с властями, ни к грандиозной коммерческой деятельности нынешнего руководства РПЦ. Изменится от этого сущность РПЦ? Изменится её роль в жизни русского народа? Для ответа на эти вопросы нужно выяснить, в чём эта сущность и эта роль заключаются.
Для начала нам необходимо ответить на вопрос: что такое православие? Зная, когда и как оно появилось можно утверждать: православие – это государственная идеология, созданная при императоре Константине, как универсальный механизм управления и подавления. В чём особенности этой идеологии? Божественность власти и личности её носителя; способность к мобилизации ресурсов народа и государства для решения важных политических задач; постоянное наличие «идеологической полиции» - священства; непризнание самоценности личности и выработанных античностью понятий гражданственности, замена этих понятий универсальным понятием «раб божий». Что касается христианства как такового, то мы слишком мало знаем о «дохалкидонских» церквях, чтобы понять, что оно собой представляло до Константина.
Что дало Риму христианство? Оно дало силы для новой экспансии (на восток). Что отняло? Отняло римлянина со всеми его достоинствами, как человека государствообразующего. Что в конечном счёте оказалось важнее? Судите сами: в новом качестве Рим не протянул и полутора столетий. И ведь, что интересно, причиной его смерти стала демографическая катастрофа. Некому стало его защищать. Вот что дало Риму христианство.
Следующая великая христианская империя – Византия. Несколько столетий она боролась с ересями внутри церкви: арианством, монофизитством, несторианством, иконоборчеством и десятками других. Наконец, православие победило. И что же, наступил расцвет империи? Ничего подобного: её тут же завоевали крестоносцы. Освободившись от их власти через 60 лет, Византия уже не могла более претендовать на роль империи. Ещё почти два столетия она агонизировала, прежде чем совсем исчезнуть. Судьба её народа также печальна. Тот этнический тип, к которому принадлежали эллины, к концу существования Византии совершенно исчез, сменившись конгломератом восточных народов. Депопуляция населения и, прежде всего, коренного – вот устойчивый результат деятельности православия. Те люди, которые сейчас называют себя греками, не имеют никакого отношения к эллинам. Обратитесь к эллинскому искусству – там изображены люди с ярко выраженными нордическими признаками, а не нынешние греко – армяне.
А что же делала Европа? Где её «великие империи»? Названия были – империй не было. Зато не было и православия. Европа «творчески переработала» римское христианское наследие, сделав христианство менее действенным, но и менее опасным для личности и народа в целом. Нельзя сказать, что это далось ей без жертв. Но они были куда меньшими, чем у народов православных империй.
В России православие, утвердившись с небывалой жестокостью, тут же начало уничтожать не только существовавшую ранее государственность и религию, но и саму историческую память о них. Личности насадителей православия – отдельная тема. Чего стоит только «равноапостольный князь Владимир» - незаконнорожденный полуеврейский (спорное утверждение автора. Ред.) ублюдок, проливший реки крови, начиная с убийства всех законных наследников своего отца; самым малым его прегрешением считается содержание гарема из 400 девиц. Уничтожение древнего культа выражалось в физическом уничтожении его носителей и ликвидации документальных свидетельств их существования. Христианизаторы объявили, что никакой Руси до них вообще не существовало, что Русь – это их христианское ноу-хау. Некоторые в эти глупости до сих пор верят.
«Расцвет» православия на Руси выразился в сокращении Руси до размера нескольких княжеств, находившихся в вассальной зависимости от Орды и их постоянной грызне друг с другом. Ситуация изменилась под влиянием византийских церковников, нуждавшихся в сохранении земного оплота для своих вселенских притязаний. Идеологическая провокация по внедрению теории Москвы – третьего Рима началась задолго до Филофея. Результатом применения этой уже не раз опробованной теории явился государственный рост Московской Руси, достигший своего апогея в царствование Ивана Грозного и низведение к состоянию рабов и вымирание русского народа. Реакцией со стороны русского общества на эти безобразия стала смута. Идея «Третьего Рима» оказалась на время похороненной, что пошло на пользу и народу и государству.
Надо сказать, что народ на Руси (так же как и в Греции и в Риме) и без христианства умел строить великие государства и создавать великую культуру. Это он доказал в 18 – 19 веках, когда давление православия на общество ослабло, а мощь и культура государства возросли. Однако не стоит забывать, что в основе построенного «европейцем» Петром Первым государства лежало всё то же православное сознание, хоть и размытое «прогрессивными идеями», но не утратившее своей человеконенавистнической сути. Дальнейшая судьба Российской империи – хорошая тому иллюстрация. Чем православнее становились государи – тем хуже ощущал себя русский народ в этой империи. Последние двое Романовых – просто образцы христианских государей. Пользовались они любовью подданных? Подданные дали ответ на этот вопрос в феврале 1917 года.
Ныне церковники уверяют нас, что катастрофа, постигшая русский народ в 20 веке произошла потому, что он «отошёл» от православия, т.е. не проявил достаточно религиозного рвения в воплощении в жизнь «идеалов Святой Руси». То, что эти «идеалы» оказались поразительно похожи на идеалы строителей коммунизма, церковниками с негодованием отвергается. Сходство тут, несомненно, есть. Оно заключается в том типе воздействия на личность, с помощью которого производилось социальное манипулирование народом, как коммунистами, так и православными. Несомненно, коммунизм явился дальнейшим развитием православия, как теории и практики паразитирования некоего псевдоэтнического образования на природной этнической системе. Их родство – в способах навязывания «малым народом» (термин И.Р. Шафаревича) своей воли большому, т.е. настоящему народу. Как именно это делалось? Примерно так: в сознание каждого человека внедрялась презумпция греховности. Безгрешным объявлялся только бог (Ленин, Христос). От каждого требовалось не щадя живота бороться за воплощение в жизнь их заветов (моральный кодекс строителя коммунизма, идеалы православия). Сколько бы человек ни молился этим богам и не воплощал в жизнь их заветы, он всё равно оставался им должен. Он всё равно никогда и ни при каких условиях не мог достичь задекларированных идеалов, такова уж была природа этих идеалов. Обе эти идеологии вешали перед носом своих адептов вожделенную морковку. Сколько бы ни делал шагов к этой морковке человек, он к ней не приближался. Зато у него возникала иллюзия движения к заветной цели. С помощью такого примитивного обмана обе идеологии обеспечивали себе возможность безнаказанного паразитирования. Вечный кайф, как им казалось!
Но кайф оказался не вечным. Случилось то, что всегда происходит в таких ситуациях – полное истощение организма, подвергнувшегося заражению паразитами. Паразиты этого не понимают. Им кажется, что нет никакой причины прерывать кайф. Но у русского народа больше нет сил тащить на себе эту свору паразитов. Или он их с себя стряхнёт, или ему грозит смерть.
Что значит в нынешних условиях «возрождение православия»? Если это редигеровское возрождение, то это значит, что вдобавок к постбольшевистским паразитам на шею русскому народу сядут (и уже сели) паразиты из РПЦ. Если это душеновское «возрождение», то это значит, что православные такой кормушкой как Россия ни с кем делиться не намерены и будут добивать её, имея на то эксклюзивные права. То, что они будут её добивать, никакому сомнению не подлежит. Что будут делать православные, взяв власть? Строить «Святую Русь», то есть интернациональную империю, за счёт ресурсов России и сил русского народа. Ничего другого они делать не могут. Православие – это жёсткая политическая программа. Всегда и во всех условиях она находит своё воплощение в одинаковых формах. Её сверхзадача – мировое господство. Её методы достижения цели: найти народ, способный нести имперское бремя и заставит его строить империю по их православным чертежам. То, что это неминуемо ведёт народ, принявший такое бремя к смерти, православных не останавливает. Не важно даже, осознают ли они свою губительную роль в жизни народов или нет. Результат их деятельности не зависит от понимания и осознания. Они – всего лишь проводники программы. Программа создана не ими. Корни её – на эгрегориальном уровне. Но мы ведь не про это, а про земные дела.
Что же мы, русские националисты, должны делать в этой ситуации? Как нам строить свои отношения с теми русскими людьми, которые являются носителями программы уничтожения своего народа? Очевидно, оптимальным выходом было бы их перепрограммирование, вывод из-под действия христианского эгрегора, прекращение работы в их сознании программы самоуничтожения. Судьба нашей страны зависит от всех нас: и от тех, кто уже вышел из христианской матрицы и от тех, кто усилием своей воли и своего разума сможет вырваться из смертельных объятий православия. Вместе мы вытянем оттуда и Россию.
Николай Георгиев, 10.08.2005
Современный взгляд на учение Нестория
Н.Н. Селезнев. Несторий и Церковь Востока/Научн. ред. и предисл. Н.В. Шабурова. - М.: Путь, 2005, 111 с.
В историю Православной Константинопольской Церкви архиепископ Несторий (ум. около 451 г.), призванный в столицу Византии из Антиохии, вошел как еретик. Его учение о том, что Иисус Христос был не Богом, но Богочеловеком, было истолковано как разделение Христа на два "лица". Предложение же именовать Деву Марию библейским именем "Матерь Христа", а не "Богородицей" было подвергнуто яростной критике.
Кажется невероятной сама идея, что какая-нибудь Христианская Церковь может с почтением относиться к Несторию. Тем не менее Ассирийская Церковь Востока, представляющая древнейшую апостольскую традицию междуречья Тигра и Евфрата, считает Нестория выразителем изначального учения Церкви о личности Иисуса Христа.
Любопытно, что такое почтительное отношение существует в Церкви, к которой грек Несторий никогда не принадлежал и арамейский язык которой был ему чужд. Как возникло это отношение и чем оно обусловлено? В чем состояло учение Нестория и как его понимали на Востоке? Таковы вопросы, которыми задается Николай Селезнев, автор книги "Несторий и Церковь Востока". Она представляет несомненный интерес для патрологов, историков, изучающих наследие отцов Церкви и исследователей христианского Востока.
Исследование состоит из двух частей: исторической и богословской. Первая часть содержит краткое описание жизни Нестория и его деятельности в качестве Константинопольского архиепископа. Автор сравнивает Нестория со знаменитым Иоанном Златоустом, который, так же как Несторий, был призван в столицу из Антиохии и так же подвергся критике александрийского духовенства за свои богословские воззрения. Читателю предлагается взглянуть на Нестория глазами восточносирийского историка Церкви Бар-Хадбшаббы, видевшего в нем прежде всего аскета и пастыря.
Богословская часть книги открывается главой, посвященной общим истокам антиохийской и месопотамской богословских школ. Автор полагает, что обе традиции в значительной мере сохранили принципы толкования Священного Писания и подходы в богословии, унаследованные от иудейской учености. Устная арамейская традиция Церкви Востока была тем руслом, в котором шло восприятие и осмысление греческого наследия антиохийских мыслителей, в том числе Нестория. В связи с этим автор приглашает к прочтению творений Нестория в контексте семитской ментальности и библейской образности, развивавшейся авторами Церкви Востока.
Завершающая глава содержит изложение учения Нестория о Христе и его сопоставление с традиционным учением о Христе Церкви Востока на примере ряда восточносирийских церковных писателей. Изложение вероучения Нестория автор делает по так называемой "Книге Гераклида" - апологии Нестория, написанной им в ссылке после заочного осуждения в 431 году на Эфесском соборе и сохранившейся в сирийском переводе. Открытие этого сочинения в XIX веке американскими пресвитерианами-миссионерами, работавшими в Персии, внесло существенные коррективы в представление об учении Нестория.
Основные обвинения, выдвинутые против Нестория Александрийским архиепископом Кириллом (ум. в 444 г.) и III Вселенским Собором в Эфесе, при их сопоставлении с положениями, которые отстаивал Несторий, выглядят необоснованными. Автор подчеркивает, что Церкви Востока этот трактат Нестория был известен уже с середины VI века. Однако западное христианство, являющееся наследницей Римской империи, опиралось в своем понимании Нестория на интерпретацию его учения, сделанную Кириллом Александрийским и Эфесским Собором, состоявшим исключительно из противников Нестория.
Была ли общность взглядов на личность Христа у Нестория и ранних греческих и сирийских авторов - Евстафия и Флавиана Антиохийских, Афраата и Ефрема Сирина, писавших еще до Нестория? Иначе говоря, насколько традиционен Несторий в своих воззрениях? Книга Николая Селезнева свидетельствует в пользу положительного ответа на эти вопросы, поскольку принципиальные положения Нестория вполне традиционны. Автор считает весьма ценным вклад в формирование учения Церкви Антиохийской богословской школы, несправедливо дискредитированной, но сохранившейся в традиции Церкви Востока.